«Вихри враждебные веют над нами...»

История Нет комментариев »

Как известно, «есть у революции начало, нет у революции конца». Первая русская революция началась в 1905 году, а закончилась, хотя бы формально, только в 1907-м, хотя проблемы, которые к ней привели не были решены по крайней мере до 1917 года, а то и остаются нерешёнными поныне. В 1905 году наверняка многие считали, что сначала надо решать проблемы страны, а потом уже свои собственные.

Это обстоятельство решило мою дальнейшую судьбу. Революционная волна, пронесшаяся тогда по всей России, захлебнула и меня. Оставив в стороне вопрос о дальнейшем образовании, к которому я однако всегда стремился (еще будучи гимназистом 6 класса я полюбил педагогическую деятельность и в будущем мечтал посвятить себя этой работе) я должен был прислушаться к голосу окружающей жизни, которая властно звала к революционной работе.

Поскольку в действительности аттестата об окончании гимназии у Генриха Соломоновича не было, двери высших учебных заведений Российской империи были для него закрыты. Однако можно предположить, какой путь он хотел бы избрать, сложись обстоятельства иначе. В дедушкиных мемуарах упомянуто, что в 1930-х годах для дополнительного заработка Генрих Соломонович занимался репетиторством, преподавая школьникам математику. Он даже написал решебник задач по геометрии, который мечтал издать. Так что, возможно, склонность к математике — одна из наших семейных черт: ещё одно тому подтверждение можно увидеть в том, что старшая сестра Генриха Соломоновича, Евгения Соломоновна, в 1888 году окончила физико-математическое отделение Бестужевских курсов в Санкт-Петербурге.

Арест Генриха Соломоновича в 1905 году не только не прервал его революционную «карьеру», но и перевёл её фактически на следующий уровень.

И вот осенью 1905 года я, не имея возможности по причинам полицейскаго характера далее оставаться в Гродне, вынужден был его покинуть. С этого момента я, посвятив себя революционной деятельности, перехожу на нелегальный образ жизни и становлюсь профессионалом. В этой роли я провел 2 года, работая по назначению партии в разных городах Литвы и Польши. За этот период революционной работы, мне приходилось участвовать в целом ряде выступлений, из которых мне особенно памятны 1) демонстрация в Сувалках в 1905 года (Ноябрь), организованная по поводу об'явленнаго манифеста о Государственной Думе 2) первомайская демонстрация в г. Ченстохове в 1907 году, в которой участвовали несколько тысяч рабочих.

В достоверности этой информации нет оснований сомневаться — всю Российскую империю в 1905–07 годах сотрясали демонстрации и стачки, а на польской окраине они были тем более сильны, поскольку многие их участники надеялись в итоге получить «нашу и вашу свободу».

Однако можно задаться вопросом, почему эта революционная деятельность, которой, казалось бы, мог гордится гражданин СССР, в итоге исчезла из прадедушкиной биографии. К ответу на этот вопрос подводит фрагмент из заявления Генриха Соломоновича о приёме на работу в Щёловско-Богородский трест. Оно заканчивалось списком лиц, «которые меня близко знают», среди которых были: Шейнман А. Л. — председатель Госбанка, Дьяконов А. М. — бывший председатель Московского Ревтрибунала.

Недолгий поиск в интернете позволил как подтвердить возможность знакомства Генриха Соломоновича с этими людьми — Шейнман до 1903 года жил в Сувалках, а Дьяконов родился в деревне Антополь Пружанского уезда Гродненской губернии, — так и установить некоторые подробности их биографий. Арон Львович Шейнман в конце 1920-х годов уехал за границу: сначала в командировку, а потом, видимо, подозревая о возможных последствиях, решил не возвращаться, и в 1939 году получил британское гражданство. Александр Михайлович Дьяконов был арестован 5 августа 1939 года в Москве и приговорён к 8 годам лагерей, откуда он уже не вернулся (реабилитирован в 1955 г.). Так что если в 1920-х годах славное революционное прошлое ещё было ценным «козырем», то в 1930-х оно вполне могло обернуться «билетом в один конец», и о нём, вероятно, лучше было не распространяться.

Гимназист

История Нет комментариев »

Следующая строчка из автобиографии также открыла неизвестные доселе подробности.

С 1903 года будучи гимназистом 6го класса, я стал жить самостоятельно, добывая себе средства к жизни частными уроками.

Итак, прадедушка всё-таки учился в гимназии. Хотя у дедушки в мемуарах и написано, что не учился, в отличии от прабабушки, у которой в подтверждение учёбы остались дипломы и свидетельства. А у прадедушки действительно никаких аттестатов не было. Зато была фотография 1901 года, на которой он был сфотографирован в форме, и эта форма очень напоминала форму гродненских гимназистов (на фото ниже для сравнения Генрих Соломонович в 1901 году — слева, и неизвестный гродненский гимназист в 1912 году — справа).

До того как обнаружилась автобиография, я строил всевозможные предположения о том, чем могла быть эта форма, если не гимназической, но ни одна моя гипотеза не выглядела достаточно стройной: в частности, ученики различных училищ обычно из формы имели только фуражку, а тут как раз наоборот была явно видна форменная гимнастерка. Итак, Хуна Шлиомов, он же Генрих Соломонович Яшунский, учился в гродненской мужской гимназии. Почему же не сохранилось об этом других свидетельств? Автобиография сообщала:

В том же году я стал членом революционного кружка, образовавшегося при Гродненской организации Бунда (федеративная часть Росс. Соц. Демокр. Раб. Партии). Сначала занятия носили общеобразовательный характер (история культуры, политическая экономия, история социализма) а затем уже перешли к изучению революционного движения в России, истории Рос. Социал. Дем. Партии и в частности Бунда. Параллельно с этим все участники кружка выполняли всякого рода поручения местной организации Бунда, как то: собирание денег в пользу организации, в пользу Красного Креста (для политических заключенных), печатание и распространение листков, воззваний и прокламаций. В 1905 году я уже стал активным членом Бунда, выступая сначала в качестве пропагандиста в рабочих кружках, а затем и агитатора на летучках и собраниях. В июле того же года вслед по окончании гимназии я был арестован на нелегальном бундовском собрании и в административном порядке просидел 6 недель в тюрьме.

В этом абзаце, написать который в 1924 году было ещё достаточно безопасно, всё выглядит весьма правдоподобно. Революция 1905 года застала Генриха Соломоновича в том возрасте, когда не быть революционером мог только человек без сердца. И хотя о прадедушкиной революционной деятельности никто у нас в семье никогда не слышал, поверить в это было всё-таки можно. Партия Бунд, членом которой в 1903-м году стал Генрих Соломонович, была еврейской социалистической партией, действовавшей на территориях современных Польши, республики Беларусь и Литвы. Период её наибольшей активности пришёлся как раз на первую русскую революцию. Революционную деятельность прадедушки в итоге подтвердило и дело Хуны Шлиомова из 3-го делопроизводства, когда я наконец смог добраться до ГА РФ. Это дело (ГА РФ ф. 102 оп. 104 д. 333) состояло всего из нескольких страничек, самой информативной из которых была справка, выданная МВД в ответ на запрос из канцелярии Гродненского губернатора. В частности, в ней сообщалось:

Х.Ш.Яшунский бывший гимназист VIII класса Гродненской мужской
гимназии 16 января 1905 г. был задержан в штатском платье на
сходке евреев Литера А от 28 января 1905 г. за номером 467;
дознание о нем на основании Высочайшего указа от 21 октября
1905 г. прекращено.

Итак, задержание произошло не в июле, а в январе 1905 года: за ним, по-видимому, последовало исключение из гимназии — скорее всего, именно поэтому в справке написано «бывший гимназист». В мужских гимназиях Российской империи было восемь классов, т. е. Генрих Соломонович, будучи в 1903 году учеником шестого класса, в 1905 году действительно учился в выпускном (VIII-м) классе и должен был в июне получить аттестат. Задержание, и, по-видимому, последующий арест помешали это сделать. Тот факт, что некоторые детали своей биографии Генрих Соломонович весьма правдоподобным образом изменил, говорил в пользу опыта конспирации, которым наверняка обладал бывший участник нелегальных собраний. В анкете 1924 года он написал, что закончил восемь классов гимназии, и это было, в общем, правдой. Однако аттестата у него, конечно, не было. К счастью, это так и осталось самым серьёзным последствием ареста: Высочайший указ от 21 октября 1905 года, упомянутый в справке, был амнистией для всех привлечённых по «политическим» статьям.

Автобиография

История Нет комментариев »

Попасть в ГА РФ и взглянуть на то самое дело «О мещанине…» мне удалось, хотя далеко не сразу. А до того как ГА РФ открыл, наконец, свои читальные залы, со мной случился эпизод, сильно напоминающий незатейливый анекдот:

— Скажите, а как вы стали миллионером?

— Ну, сначала я купил одну картофелину, помыл её и продал, потом купил две картофелины, помыл их и продал…

— Потом купили три картофелины?

— Нет, потом умерла моя тётя и оставила мне наследство.

Поиски дел лишенцев привели меня на сайт центрального архива Московской области (ЦГАМО), где я сначала долго исследовал фонд дел о восстановлении в гражданских правах, а потом, скорее просто из любопытства, нежели действительно надеясь найти что-то ценное, я вбил в поисковую строку фамилию Яшунский.

Результатов было совсем немного, но среди них было личное дело (ЦГАМО, ф. 6012, оп. 3, д. 777) Генриха Соломоновича Яшунского от 1926 года. Фондообразователем оказался, несколько неожиданно, «Богородско-Щёлковский трест хлопчато-бумажных фабрик». Некоторое, возможно, слишком долго тянувшееся время, я мог только догадываться, что в этом деле содержится, а потом всё-таки самоизоляция начала сворачиваться и хотя читальные залы архивов сразу не открылись, архивы потихоньку начали работать. Оказалось, что в ЦГАМО можно заказать электронные копии дел: заказ я неожиданно удобно и легко оформил на сайте, быстро получил в ответ (поразительно скромный) счёт на оплату, а затем в невообразимо короткие сроки — буквально на следующий день — сканы всех листов дела, коих оказалось почти шестьдесят!

Если до сих пор я собирал семейную историю по крупицам, то это дело было просто каким-то самородком. В частности, в нём присутствовала подробнейшая автобиография Генриха Соломоновича, написанная от руки на трёх с лишним страницах, датированная 6 марта 1924 года.

Первая страница автобиографии Г.С. Яшунского

Даже в свете тех фактов, которые я успел обнаружить до этой находки, было понятно, что биография Генриха Соломоновича, известная моему дедушке, была изменённой: отредактированной и, по-видимому, урезанной. В 1930-х было достаточно опасно распространяться о каких-то фактах из своего прошлого. В 1920-х (как становится понятно из сопоставления автобиографии и установленных по другим источникам фактов), о некоторых вещах тоже лучше было не распространяться, но жёсткость этих рамок была существенно меньше, поэтому можно было надеяться, что самоцензура в автобиографии 1924 года присутствует в гораздо меньшей степени. Автобиография начиналась так.

Родился я в 1884 году в г. Гродне. Отец мой служил бухгалтером на табачной фабрике. На 13ом году своей жизни я лишился отца и до 16ти летняго возраста оставался на иждивении старшего брата, служившего в качестве провизора в аптеке.

Первая явная поправка к известной до сих пор версии биографии: отец Генриха Соломоновича умер, когда тому было 12 лет (а не 7, как записано в дедушкиных мемуарах). С учетом даты рождения Генриха Соломоновича — 27 декабря 1884 года, Шлиома Иоселевич Яшунский умер не ранее 1897 года. Кстати, и дата смерти матери Генриха Соломоновича, указанная в дедушкиных мемуарах, оказалась неверной: Иоанна Яшунская сообщила мне, что могила Ханы Яшунской находится в Варшаве, и на ней указана дата смерти 25 декабря 1887 года — т. е. не через три дня, а через три года после рождения Генриха Соломоновича.

Смерть Шлиомы Иоселевича в 1897 году всё равно не согласовалась с тем, что в справочнике «Вся Россия» за 1899 год именно он значился владельцем магазина аптекарских товаров на Мещанской улице в Гродно, но хотя бы расхождение по времени стало существенно меньше. Также во «Всей России» за 1900 год владельцем того же магазина числился Гирш Шлиомов Яшунский. Таким образом, старший брат Генриха Соломоновича был не просто провизором, а именно владельцем аптеки: возможно, это был один из тех фактов, который в уже в 1920-х годах лучше было не афишировать. Факт службы Шлиомы Иоселевича бухгалтером на табачной фабрике был новой информацией, однако достаточно сложно верифицируемой. Хотя гродненская табачная фабрика и сохранилась до наших дней, её документальный фонд весьма неполон, и документов за 1880-е годы в нём, по-видимому, нет. Впрочем, не исключено, что Шлиома Иоселевич действительно служил там бухгалтером: пока магазином владела его мать — Ривке Яшунская — ему ведь тоже надо было чем-то заниматься.

3-е делопроизводство

История Нет комментариев »

После того, как я нашёл цепочку предков, восходящую до XVIII века, было тяжело определиться, куда двигаться дальше. С одной стороны, проиндексированные на jewishgen.org ревизские сказки и метрики при должном усердии позволяли связать огромное количество людей в единую систему родственников: я даже провёл такой эксперимент с Виленской ветвью Яшунских — связались в итоге почти все, и даже мелькнула перспектива найти общего предка с Гродненской ветвью, хотя и весьма сомнительная. Надо, конечно, трезво признать, что закопаться куда-то сильно дальше 1795 года довольно сложно: у евреев до этого момента не было фамилий, а записи велись на польском, а не на русском. В попытке найти этого общего предка я даже разбирал ревизскую сказку по Вильно за 1795 год, написанную на польском, но, ожидаемо, без особых результатов.

Фрагмент ревизской сказки по г.Вильне за 1795 г.

В более постижимом XIX веке родственники расходились как круги по воде: пришлось завести у себя специальную генеалогическую базу данных, чтобы просто не запутаться. Даже её простое заполнение по имевшимся у меня документам было, опять-таки, сродни собиранию паззла, и сулило некоторые неожиданные открытия, но никак не давало ответов на мои вопросы про Генриха Соломоновича: «Кто он, откуда и что он за птица?» Перелопачивание документов, которые у меня уже имелись, не могло дать ответов на эти вопросы, а новые документы надо было искать в архивах, которые по случаю самоизоляции все как один позакрывались. Правда, их электронные описи продолжали работать, позволяя мне, в тех архивах, где каталогизация проведена особенно тщательно, искать себе дела для будущих исследований.

Вместе с тем, мне казалось, что гораздо больше шансов обнаружить в архивах следы старшего брата прадедушки: если в годы НЭПа он был совладельцем магазина, то во время сворачивания НЭПа он мог оказаться, при неудачном стечении обстоятельств, субъектом уголовного преследования, или, в более удачном сценарии, субъектом дела о восстановлении в гражданских правах (поскольку по советским законам нэпманов лишали избирательных и других гражданских прав). В поисках таких следов я обратился к электронным описям Государственного архива Российской Федерации.

Получив с РГАЭ некоторый опыт, я искал сразу фамилию Яшунский как через Ш, так и через Щ, и нашёл в итоге несколько дел, которые могли бы меня заинтересовать. Правда, ни одно из них, по-видимому, не относилось к годам сворачивания НЭПа: чаще они датировались либо началом 1920-х, либо второй половиной 1930-х. Но зато нашлось одно дореволюционное дело, заголовок которого привёл меня в возбуждение: оно называлось «О мещанине Хупы Шлиолебве Ящунском». Конечно, это была не самая удачная транслитерация дореволюционной орфографии, но благодаря своим предыдущим исследованиям, я уже знал, что «Хуна Шлиомов» это то же, что и «Генрих Соломонович». Дело относилось к фонду 3-го делопроизводства департамента полиции МВД Российской Империи и было датировано 1906 годом. И вот когда я поинтересовался, что это за «3-е делопроизводство», пришло время сильно удивиться. Статья в Википедии сообщала, что к сфере ответственности 3-го делопроизводства относились «политический розыск: надзор за политическими организациями и партиями, борьба с ними, а также с массовым движением».

Новая площадь

История Нет комментариев »

Из неотработанных зацепок у меня оставалось предыдущее место работы Генриха Соломоновича из анкеты — секретарь домового комитета, — и учётная запись в военном комиссариате. Я возлагал довольно большие надежды на военкомов, но напрямую они не оправдались: долгий просмотр материалов Замоскворецкого военкомата, имеющихся в архиве Москвы, ни к чему не привёл — в списках личного состава действующих частей Яшунского не было, а списки резервистов в архиве отсутствовали.

Надеясь найти какие-то следы работы секретарём домового комитета, я решил поискать хоть что-то связанное с домом 7/10 по Малому Знаменскому, что могло попасть в архив. Один из наиболее желанных источников для любителей генеалогии — домовые книги — в архиве отсутствовал: это было ясно уже из описи фонда, содержавшего материалы 8-го отделения милиции, в ведении которого был дом Мазинга. Тем не менее, я решил всё-таки просмотреть все документы, попавшие в архив из этого отделения милиции: вдруг повезёт. И я не прогадал.

Нужное мне дело было снова на микрофильмах, которые приходилось долго листать, то увеличивая картинку, чтобы разобрать текст, то уменьшая, чтобы понять, что за документ передо мной. В деле оказалась обширная переписка отделения милиции с домовыми комитетами разных окрестных домов.

Первая моя удача заключалась в том, что в домкоме дома 7/10 была пишущая машинка. Это было не такое уж частое явление для домкомов, и благодаря этому счастливому обстоятельству, во-первых, нужные мне документы было легко опознать, а, во-вторых, они легко читались. В длинной череде корреспонденции из домкомов в о/м №8 мне уже встретились несколько документов из дома 7/10, но ни в одном из них не было ничего, что могло бы меня заинтересовать, и даже подпись секретаря домкома была явно не подписью Генриха Соломоновича.

И вот, наконец, на третьей катушке микрофильмов (ЦГАМ, ОХД после 1917, ф. 1331, оп. 2, дело 110, ч.3) мне встретилась страничка, которую я искал, даже не зная о том, что она существует. По запросу отделения милиции домкомы отчитывались о проживающих в домах лицах слегка пост-призывного возраста (1878–1884 годов рождения). В аккуратно набранном на машинке списке перечислялись поквартирно жильцы, и восьмым в списке шёл проживающий в 15-й квартире Яшунский Генрих Соломонович. В графе «Место службы и занимаемая должность» у него значилось: зачислен в 99-й резервный красный полк.

Почти ничего про этот полк я узнать не смог: единственное упоминание, которое я нашёл — в книге «Рождение Красной армии» (Бритов В.В. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Мин-ва просв. РСФСР, 1961), где говорится, что в декабре 1918 года подготовка бойцов в полку не проводилась, и для того, чтобы её организовать, договорились с дирекцией «Петровского Пассажа», о тренировках солдат в помещении магазина в вечернее время. По-видимому, полк так и остался резервным.

Но мне повезло ещё и второй раз. К первой справке из домкома прилагалась уточняющая вторая. И в ней снова был упомянут Генрих Соломонович.


По-видимому, можно даже предположить, что это была за фирма: в справочнике «Вся Москва» за 1916 год имеется Крумгардт Влад. Ник. — владелец магазина сапожных принадлежностей на Сухаревской площади, д. 6. Вполне возможно, что через два года его магазин переехал. Правда вот новый адрес стал для меня на некоторое время загадкой: в Москве по ул. Новая площадь вообще нет домов с нечётными номерами, а чётные идут только от 6-го до 12-го. Карты и старые фотографии в итоге помогли догадаться: напротив чётных домов Новой площади стояла Китайгородская стена, к которой были пристроены всевозможные лавки и магазины. Именно они составляли нечётную сторону улицы, и были зачастую настолько маленькими, что их номера вполне могли доходить до 65-го.

Конечно, всё это лишь новые осколки хрустальной вазы. По ним сложно представить в подробностях жизнь не слишком молодого человека из Гродно с женой и двумя детьми в Москве в вихре Гражданской войны. Но можно вообразить себе, как, например, в декабре 1918 года Генрих Соломонович идёт пешком со Знаменки на Новую площадь. На домах зияют пустые прямоугольники от недавно снятых вывесок. Работа ещё есть, но жалование уже не поспевает за ценами. С разных фронтов поступают то тревожные, то обнадёживающие известия, и непонятно, чему верить. Будущее зыбко и туманно, но Генрих Соломонович идёт вперёд, даже не задумываясь о том, что каждый его шаг обеспечивает ещё сто лет истории для его потомков.

Тема WordPress и иконки разработаны N.Design Studio
© 2024 Страница Алексея Яшунского RSS записей RSS комментариев Войти