Придумывая, что бы такое посетить в Санкт-Петербурге, не мог обойти вниманием Гранд-Макет. Наверняка про него уже писали и ещё напишут помимо меня, но хочется зафиксировать что-то «на память».
Как я понимаю, открылся Макет для ежедневных посещений совсем недавно, а потому внимания привлекает довольно много.
Читать далее »
Мой слегка повышенный интерес к ж/д транспорту распространяется и за пределы Родины. Ещё летом я замышлял пройти пешком по закрытому участку линии RER B от St-Rémy-lès-Cheuvreuse до Limours. Эта линия принадлежала в XIX веке компании Париж-Орлеан и именовалась тогда La ligne des Sceaux — «Линия Со», или, если переводить всё дословно, то «Линия печатей». Упомянутый отрезок длиной в два перегона закрыли ещё до Второй мировой из-за нерентабельности, и RER B по нему, естественно, никогда не ходил.
Будучи осенью в Париже, я предложил Франсуа всё-таки пройти этот маршрут. «Я так и знал, что ты не отказался от своей задумки», — ответил он, и в субботу утром мы приехали на вокзал в St-Remy — конечную RER B.
На Московскую, Владимирскую, Рязанскую области льются дожди. До следующего лета широкая общественность забыла о пожарах, потушенных, по-видимому, огромными усилиями, и о торфяниках, которые продолжают тлеть где-то в мещёрских лесах. Обожжённые низовыми пожарами деревья уже не так заметны среди потерявших листву соседей. Ребята из сообщества ru_uzd уже ездили разбирать завалы на ветке до Головановой дачи, а Сергей Алексеевич — обходчик с разъезда Гуреевский, надеюсь, соблюдает постельный режим и скоро поправится. Обжигающее лето 2010-го осталось позади.
Так получилось, что в лесах я побывал до пожаров. Лёша приезжал в отпуск, и мы решили съездить вместе на какой-нибудь «серьёзный» маршрут. Я выбрал давно планируемый, но всё ещё не пройденный отрезок Рязань — Черусти. Если я и задумывался о пожарах, то только в контексте посещения Курши-2 — места страшного лесного пожара 1936 года. До Курши мы так и не добрались. Нет, конечно, я не стану утверждать, что в мещёрских лесах в середине июля никто и не слыхивал о пожарах... Даже наоборот, они регулярно упоминались в разговорах вместе с жарой. Но всё это было где-то ... не совсем здесь. Как будто глухие раскаты громы откуда-то из-за горизонта предвещали что-то недоброе... В воздухе ещё не было запаха гари. Было только смутное предчувствие надвигающейся беды и тень какой-то наивной убеждённости в том, что всё-таки ничего страшного не случится.
Единственный пожар, встретившийся мне на пути, произошёл на Фрунзенской набережной — когда в пять утра девятого июля я ехал на вокзал, столб пламени поднимался на десятки метров над дебаркадером ресторана «Мама Зоя». А потому, июльская Мещёра 2010 года для меня — это не пожары. Это жара, комары, и много песка. Даже сейчас песок сыпется из атласа Рязанской области, когда я листаю его. И ещё немного приключений (на свою ...) — куда же без них! Мне сложно представить, что огонь шёл практически там, где шли мы. Нам было тяжело, но весело и интересно, и это всё не вяжется с последовавшей катастрофой.
История, которая, как мне казалось, закончилась, неожиданно получила продолжение. Или post-scriptum. Больше года назад я побывал на разъезде Гуреевский, когда поезда там уже ходить перестали. И вот, 26 декабря я снова оказался там же.
Отбытие паровоза с Рижского вокзала в Москве.
