Необъятность просторов нашей Родины вызывает патетическое воодушевление, когда ты осознаёшь её (необъятность) единомоментно. Растянутое на долгий промежуток времени, это чувство теряет свою силу и заменяется чем-то больше похожим на скуку. Две тысячи километров зелёных насаждений вдоль ж/д полотна от Читы до Хабаровска, по словам Семёна, — лучшая «прививка от берёзок». Две тысячи километров тайги по берегам Енисея — тоже испытание для восторженности. Несомненно, пейзаж завораживающе красив, но удивительно однообразен.
Сверху — небо, снизу — вода, посередине — тонкая полоска берега. И так — на протяжении почти всего пути. Не удивительно, что для большинства пассажиров теплоход — просто транспортное средство; тех, кто отправляется на теплоходе в туристическое путешествие практически нет. То ли дело раньше...
Трудно разместить 350 туристов на теплоходе так, чтобы все были довольны, тем более, что одним попались одноместные "аристократические" каюты I класса, другим - четырехместные каюты II класса по той же стоимости, что и одноместные каюты; третьим - жесткие каюты третьего класса на нижней палубе, по путевкам и стоимости второй категории.
Поэтому неизбежно в самом начале путешествия были высказаны справедливые претензии, недовольство и пр. Однако постепенно все это забылось и испарилось как нечто ничтожно малое, невесомое, по сравнению с величием Енисея.
Надо сказать, что теплоходы по Енисею ходят ровно те же, что и в 1962 году: «Валерий Чкалов» и «Александр Матросов». Так сложилось, что мы плыли на «Чкалове», а тургруппа в 1962 году — на «Матросове», но эти теплоходы практически одинаковые, так что я могу продемонстрировать, что такое «аристократическая» каюта I класса 🙂
Теплоход наверняка не раз ремонтировали, но кровать подо мной грозила развалиться — приходилось спать аккуратно. Помимо кровати в каюте имеется умывальник.
На этом удобства заканчиваются: туалет и душ — общие на палубу. Собственная уборная и ванная имеются только в каютах люкс: их, кажется, на теплоходе всего две. Фотографии четырёхместных кают показать не могу, но они весьма похожи на купе поезда. По слухам, всё это великолепие в 2013 году ходило в последнюю навигацию (а затем должно отправиться на слом), но как оно будет на самом деле, покажет время.
Помимо всех кают ещё есть возможность путешествовать прямо на палубах теплохода. О том, что это запрещено пароходством, развешены объявления, но по мере удаления от Красноярска становится «если нельзя, но очень хочется, то можно».
Как я уже говорил, теплоход этот является преимущественно транспортным средством. В местах, куда, кроме как по воде, «только самолётом можно долететь», люди везут то, что на самолёте везти дорого. Ещё в Красноярске музыкальный салон теплохода был заполнен багажом пассажиров, а часть багажа (в особенности негабаритная) уже попала просто на палубы. В коридорах, ведущих к каютам, тоже стояли коробки и тюки. Затем, до конца Красноярской ойкумены багаж и люди на палубах прибывали, а потом постепенно стали убывать, сходя с теплохода на разных пристанях вдоль Енисея.
В связи с таким утилитарным взглядом на речное путешествие, большинство пассажиров мало интересуются пейзажем (они его, наверное, видят по сто раз на дню), но пара десятков бродит по ветренным палубам теплохода с фотоаппаратами, потом прячется от ветра в каюты, а потом снова выходит смотреть вокруг.
На берегах встречаются деревушки.
Это вносит некоторое разнообразие в пейзаж. Но чаще всего берега просто покрыты лесом.
Ещё можно разнообразить пейзаж видом себя.
А ещё бывают встречные буксиры с баржами. Это всегда смотрится выигрышно в кадре.
Опять деревни:
И снова леса:
Ещё один способ разнообразить кадр — рыбаки на лодке.
Лесные склоны понемногу сужаются и через 263 км от Красноярска появились знаменитые Казачинские пороги, с не менее прославленной старушкой "Ангарой" - 80-летним туером, который здесь помогает судам пройти через пороги.
О том, что мы проходим Казачинские пороги даже объявили по громкой связи и на палубу высыпало явно больше людей, чем обычно по ней прогуливалось.
Какое-никакое, а всё-таки зрелище. Упомянутый в дневнике 1962 года туер (это такой буксир, который ходит вдоль троса) отправили «на пенсию» в 1964 году, а на его место заступил новый — «Енисей». Вот он:
С его помощью суда поднимаются по порогу вверх; нам при движении вниз по течению он нужен не был, а вот чтобы преодолеть встречное течение нужна его помощь.
Фарватер извилистый и «провешен» бакенами.
Но вот порог позади, и всё возвращается в привычное русло.
Вот самая многоводная из трех Тунгусок - Ангара. Ее устья мы ждали с особым нетерпением. Река несет свои бурные светлые воды из Байкала, и ее впадение в Енисей представляет величественную картину.
Устье Ангары мы проходили на закате. У места впадения, на стрелке, стоит посёлок с незатейливым названием Стрелка.
А вот и сама стрелка: «две реки слились в одну».
Пожалуй, я ощущаю патетику от каких-то таких моментов — попасть в «значимую точку на карте». Чтобы потом можно было где-то написать: «Слияние Енисея и Ангары. Закат. Фотография автора».
