Страница Алексея Яшунского

Моё собирание пазла — одно из тех действий, которое, как например, революция или ремонт, можно начать, но нельзя закончить. Его можно только прервать, подведя промежуточные итоги. Удивительно, как много сейчас можно найти, не выходя из комнаты. И при этом надо признать, что, выйдя из комнаты, можно найти ещё больше. Многие вещи, вероятно, не скоро попадут в интернет, но может быть это и неплохо: останется повод для того, чтобы развязать в каком-нибудь архиве тесёмки старой папки и бережно листать содержимое.

Я связался с Франком Яшунским через Фейсбук. Я даже послал ему генеалогическое древо, чтобы показать, как мы связаны, для чего перевёл все имена на польский.

У Франка есть довольно разветвлённая (или довольно запутанная, как посмотреть) семья. Его дочь, Магдалена Коморек, уже сама связалась со мной через Фейсбук. Ей 55, это моя четвероюродная сестра, если такие вообще бывают. Так что моё дерево точно не заполнено до конца. Но если заполнить его можно, то писать про события с участием ныне живущих мне не хочется — это уже не история, а телесериал какой-то. Так что остановимся здесь.

У этого пазла, как оказалось, причудливая география — кусочки разбросаны от Барселоны до Барнаула, от Москвы до Монтевидео, от Копенгагена до Иерусалима. И он с каждой минутой становится всё сложнее. Невозможно остановить течение времени, но можно что-то зафиксировать себе и другим на память. На семейном древе я уже нарисовал Костю — возможно, самого младшего Яшунского на данный момент. История продолжается.

По сравнению с обилием сведений, которые удалось найти про польскую ветвь семьи Яшунских в интернете, «московская» ветвь находится в информационном вакууме. Фактически, единственным письменным источником, имевшимся у меня были мемуары моего дедушки, написанные в 2000-х годах. Сведения о родственниках и даже родителях в них довольно скудные.

Отца звали Генрих Соломонович (в советское время он стал Семеновичем), родился он в 1884 г. в тогдашнем губернском городе России Гродно, на третий день после родов умерла его мать, а через семь лет какой-то пьяный офицер столкнул с поезда папиного отца. Сирота воспитывался у родственников и жилось ему нелегко.

...

С папиной стороны я много слышал о его племяннике по имени Салек. Он был членом ЦК компартии Польши и тайно наезжал в СССР, а одну ночь ночевал у нас, но я его не видел. Он погиб в Испании, будучи комиссаром польского добровольческого республиканского батальона. Посмертно был награжден высшей наградой Польской народной республики «Крест Грюнвальда». О нем на родине вышла книга.

Большинство моих бабушек, дедушек и их братьев, сестер и детей после войны 1914 года попали в Польшу, многие были уничтожены фашистами в Варшавском гетто.

Всё это в достаточной степени проверяется уже найденной мною информацией (только орден был Virtuti Militari, а не Грюнвальдский крест), но если ко второй части — про родственников, я теперь могу многое добавить, то первая — это, фактически, всё, что мне известно. Из фотографий прадедушки Генриха до революции у меня есть только вот эта, на ней ему около 17 лет:

Что это были за родственники, у которых он жил в Гродно, чем он занимался до 1917 года, когда они поженились с моей прабабушкой, где жили после свадьбы, где родилась их старшая дочь Анна — всего этого я не знаю. Из сведений, полученных устно, помню, что переехали они в Москву в 1914 году (теперь можно говорить о том, что это сделали, по-видимому, сразу три семьи братьев Яшунских).

В 1917 году родился второй ребёнок — сын Иосиф, который стал в советском варианте Юрой. В 1941 году он из аспирантуры исторического факультета МГУ ушёл в ополчение (был лейтенантом) и пропал без вести под Ельней. На историческом факультете МГУ на мемориальной доске он значится как Яшунский И.Г.

Мой дедушка родился в 1924 году, о том, что происходило в семье начиная примерно с 1935 года можно узнать из его мемуаров.

Я пытался что-то установить теми же методами, что и для польской ветви, но поиск в интернете не дал особых результатов. Почему так получилось — могу предположить различные причины. Единственная интересная зацепка, которая почти нашлась, граничит с анекдотом. В справочнике «Вся Москва» за 1927 год Генрих Соломонович Яшунский значился как один из совладельцев (НЭП ещё не свернули!) магазина химических и аптечных товаров на Рождественском бульваре. Воображение уже рисовало мне образ подобный персонажу подпольного миллионера Корейко, ибо ни о какой коммерческой деятельности прадедушки я никогда не слышал, но всё оказалось проще. В справочнике 1930 года можно обнаружить, что в Москве проживало ДВА Генриха Соломоновича Яшунских.

И второй — как раз рядом с этим магазином. Бывают же совпадения! А прадедушка работал сначала в наркомате путей сообщения, затем на Мосфильме. Следы второй работы есть в справочнике «Вся Москва» за 1936 год.

Вот, собственно, всё, что удалось найти. Дальше нужно обивать пороги архивов. Возможно, стоит как-нибудь в ближайшие годы запланировать отпуск в Гродно.

Можно было бы подумать, что я выдумал эту ситуацию для красоты метафоры, но я сложил немало пазлов, и такое действительно случается. Бывает так, что начинает собираться какой-то фрагмент пазла. И постепенно многие детальки встают на место, образуя уже какую-то узнаваемую картинку. И только в середине ещё не хватает кусочка. И вроде бы уже примерно понятно, что должно быть нарисовано. Но, конечно, с недостающим кусочком смотрится не так. А потом вдруг кусочек находится. Он соединяется со всеми остальными, заполняя отверстие, и малая часть картинки на нём может оказаться настолько важной, что на весь фрагмент вокруг начинаешь смотреть иначе.

Таким кусочком стали записи сделанные Ядвигой Яшунской (на момент событий Кёнигштейн в разводе, Скрыдловской впоследствии). Процитированный мною выше фрагмент надёжно «привязал» Марию Яшунскую к остальному пазлу. Далее в тексте встречаются фрагменты, соединяющие многие кусочки пазла. К сожалению, события, соединившие многих, были весьма трагическими.

11 сентября в Лодзи арестовали моего дядю Игнатия Яшунского и моего двоюродного брата Д-ра Александра Марголиса. Их обоих отправили в бетонные камеры лагеря в Радогоще, и вскоре они погибли там в муках. Жена арестованного дяди, Роза, вместе со снохой и её двухлетним сыном, а также сестра отца, Женя — директор женской школы в Лодзи, уехали из Лодзи в Варшаву и поселились у нас. Так образовалась наша семья из девяти человек.

В госпиталях лежало на койках по два-три больных. Заразилась и я, и тяжело перенесла болезнь. Я лежала дома четырнадцать дней с жаром 41°. От меня заразилась тифом тётя Роза Яшунская, но уже не смогла выздороветь и умерла. 

Наша семья имела счастливую возможность, до июня 1941 года, когда началась немецко-советская война, получать от моих сестёр из Советского Союза посылки с едой. Этими посылками мы делились с друзьями.

Часть стены вокруг гетто на улице Лешно состояла из большого современного здания суда, фасад которого выходил в гетто, а задний двор был на «арийской» стороне. В этом месте за взятку охранникам можно было встречаться с жителями другой стороны. Там изредка виделись мы с женой двоюродного брата. Вскоре после смерти своей свекрови она с ребёнком выехала в Данию.

– Женя, ты откуда? Как ты сюда попала?
Не поворачивая головы, Женя отмахнулась кистью руки, и это означало: «Погоди!.. Отстань!.. Не спрашивай!..»
Отец взял Женю на руки, сел на диван, посадил ее к себе на колени. Он заглянул ей в лицо и вытер ладонью ее запачканный лоб.
– Да, хорошо! Ты молодец человек, Женя!
– Но ты вся в грязи, лицо черное! Как ты сюда попала? – опять спросила Ольга.
Женя показала ей на портьеру, и Ольга увидела Тимура.
Он снимал кожаные автомобильные краги. Висок его был измазан желтым маслом. У него было влажное, усталое лицо честно выполнившего свое дело рабочего человека. Здороваясь со всеми, он наклонил голову.
– Папа! – вскакивая с колен отца и подбегая к Тимуру, сказала Женя. – Ты никому не верь! Они ничего не знают. Это Тимур – мой очень хороший товарищ.

В 2008 году несколько периферийных газет в разных частях планеты перепечатали одну и ту же новость. На специальном сайте (www.2wojna.gdynia.pl) администрация города Гдыни опубликовала адресную книгу 1937 года, чтобы собрать свидетельства о судьбе тех, кто жил в городе в момент начала Второй мировой войны. Среди первых историй, которые были присланы на сайт была такая: «Мария Яшунская, жившая в доме 89 по Святоянской улице, смогла в 1939 году бежать из Гдыни. Она работала во французской мореходной компании, у которой было представительство в Гдыне и её начальник предложил ей собрать вещи и выехать во Францию вместе с другими польскими и французскими сотрудниками. Она продолжила работать в той же компании в Париже, где умерла в начале 1970-х годов.»

В адресной книге города Гдыни действительно есть Мария Яшунская.

Только вот было всё немного иначе.

1 сентября я включила радио в 6 утра и услышала, что немцы перешли польскую границу на севере страны. Первая мысль была о Марии в Гдыне. И мама с ребенком в деревне. Что делать? Никто не мог мне посоветовать, так что я оделась и как обычно поехала на работу на фабрику Электроавтомат на улице Дзиельней, где работала в конторе.

Когда я поделилась новостью с коллегами, никто не хотел мне верить. Только после прослушивания по радио новостей в девять утра, эта правда сделалась очевидной. Обсуждения, озабоченность, неопределённость.

Нас отправили копать на улицы заградительные рвы. Первые налёты на Варшаву и бомбардировки. Гданьск и Гдыня были оккупированы. Отчаяние при мыслях о Марии, которая попала в руки немцев.

Когда я уже оплакивала её, случилось первое чудо той войны: 3 сентября она заявилась к нам. Как? Её коллега, Тадеуш, который в пять утра услышал сообщение о вторжении немцев, сел на мотоцикл, приехал к Марии, и они поехали по дороге на Варшаву, возможно последние, кто успел, потому что они переезжали через уже заминированные мосты.

Часто чтобы задать правильный вопрос, надо знать ответ. Или хотя бы половину ответа. Алгоритмы, стоящие за поисковыми движками уже стали настолько сложными, что предсказать их поведение стороннему наблюдателю может быть непросто. Персонализированная выдача результатов, учитывающая предпочтения пользователя, постепенно приводит к мистике уровня «найдёт тот, кто действительно хочет найти». И если выдача Гугла по запросу Jadwiga Jaszunska содержала довольно много «мусорных» результатов, то по запросу Jadwiga Jaszunska Skrzydlowska результатов было ровно два. И среди этих двух был один, который оказался «золотым».

В 1996 году в Польше была издана книга «Czarny rok... Czarne lata...» с воспоминаниями выживших в варшавском гетто. Это далеко не единственная подобная книга, одна из довольно многих. По счастливой случайности библиотека одного немецкого университета к карточке книги приложила её оглавление, в котором Гугл мог искать. Именно там и нашлась Jadwiga Jaszuńska-Skrzydlowska. Она была автором одной из глав книги. Совпадений было слишком много, чтобы это оказалось просто случайностью. Мне надо было получить текст этой главы. Книга однако была издана давно, в электронном виде не существовала, в бумажном её предлагали купить один или два польских букинистических магазина.

Один заботливый интернет-сайт сообщил о том, что книгу можно взять почитать в библиотеке. Список библиотек прилагался: множество в Польше, несколько в Германии, Великобритании, США. «Ближайшая к Вам библиотека находится...». XXI-й век стирает границы и меняет топологию планеты. Многие мои друзья разъехались по миру. Надя Волкова, например, сейчас пишет диссертацию в Кембридже. Размышляя о том, как бы добраться до книги я увидел в ленте её сообщение о том, что она собирается на концерт группы «Мельница» в Лондон. Хороший повод, подумал я! И ей написал про книжку. Надя не подвела: через некоторое время у меня были фотографии всех страниц с рассказом Ядвиги Яшунской-Скрыдловской. Даже беглого взгляда было достаточно для того, чтобы понять, — это ОНО.

В примечании на первой странице рассказа было написано:

Ядвига Яшунская-Скрыдловская, дочь Иосифа (1868-1930) и Элизы (урожденной Бурак), погибшей в Треблинке; родилась в 1906 г. Получила образование в Торговой Школе в Париже. Умерла в 1992 году. Её дочь Алина Кёнигштейнова, родившаяся в 1934 г. в Лодзи, выехала в 1958 г. в Израиль, где умерла в 1984 г. оставив после себя двоих детей.